Короли поневоле

Другие хорошие эльфы

Ита Морнэ

Тот, кто первым вышел из Чертогов

 Финвэ сидел в раздумьях, и они были горестны. С тех пор, как Мириэль ушла в чертоги, он не испытал более счастья. Его вторая жена Индис не смогла излечить его горе и боль утраты. Хоть он и любил ее, и два сына, которых она ему подарила, были могучи духом, отважны и благородны, все равно король не мог найти успокоения.

Старший сын его, любимый сын Феанор отдалился от него и не желал принимать ни Индис, ни ее детей, и это тоже печалило Финвэ. В Амане, в обители благости Валинора он первый испытал скорбь и первый попал под рок, наведенный на него. Возможно, даже им самим. Финвэ жил в предчувствии близкого конца, когда Феанор был изгнан, он последовал за ним, чтобы доказать свою любовь и, может быть, найти пути спасения нолдор.

Эти камни, которые старший сын создал, своей красотой и светом должны были служить лишь добру, но Феанор скрыл их от общего взора, и они хранились в полной тьме, дивные, непревзойденные никем более.

Но Феанор и не думал отдавать их кому-либо, и Финвэ с горечью осознавал, что камни заняли сердце Феанора, и не было там места ни для отца, ни для матери, ни для жены. Финвэ не знал даже, любил ли Феанор кого-либо, разве что сыновей. И грусть, и печаль легли печатью на чело Финвэ, и в горести проходили его дни во владениях Феанора, в славном Форменосе. Хоть и не замечал или не хотел замечать этого его сын, его любимый сын…

Тьма, пришедшая с востока, накатилась внезапной волной, и Форменос опустел. Эльдар бежали пред неотвратимой погибелью, а Феанор в то время был далеко, и не было его меча, и воинов его, и лишь Финвэ смог устоять. Но не выстоять…

Первая кровь, пролитая в благословенном краю, по роковой случайности, а может, последовательности, была кровь Финвэ, первого короля нолдор, могучего, благородного духом, великого правителя.

Прошли, казалось, тысячи лет, когда Финвэ снова открыл глаза. Но было это уже в чертогах Мандос. Намо молча смотрел на короля. Финвэ встал и подошел к нему.

— Прошу тебя, вала, ответь мне на единственный вопрос: где мой сын?

— Феанор вершит лихо, — ответил Намо, — Ты пал первым от его деяний.

Вала ушел. Финвэ с болью посмотрел ему вслед. Теперь и Феанор запятнал себя проклятьем, начало которому, верно, положил сам король. "Неужто моя любовь к Индис виновна в гибели нолдор?" Финвэ обернулся, услышав чей-то слабый удивленный возглас.

— Как мог король нолдор прийти в чертоги так рано?

— Не я рано пришел, а моя судьба меня рано призвала, — ответил Финвэ, — Впрочем, возможно, и не столь рано. Мне неведомы мысли Илуватара. Эру лучше знать, когда его Дети заслуживают покоя.

— Не так уж ты и уверен в этом, — ответил эльф, усаживаясь перед Финвэ. — Ты ведь не знал своей судьбы и надеялся на лучшую жизнь. Даже в благословенном краю невозможно жить без смерти, даже для тех, кому неведома смерть.

— Кто ты? — спросил король. — И как ты сюда попал?

— Я тот, кто был у твоей левой руки, когда ты встретил свою смерть. Я тот, кто пал следом за тобой от руки Врага.

— Я не видел тебя.

— Я был за тобой. Наше славное воинство бежало перед лицом такой страшной тьмы.

— А ты оказался слишком смел, чтобы уйти?

Эльф пожал плечами и опустил голову.

— Там, в Форменосе, у меня была жизнь, где я практически не знал горя, я дал клятву верности Феанору и пошел за ним, страх охватил меня при виде опасности, и, может, я бы сбежал также как это сделали все, если бы ты, о, король, тоже бежал. Может, я не был слишком смел, чтобы сбежать. Может, я был слишком горд? А это, как я понял, наказуемо.

Финвэ слегка удивленно посмотрел на него.

— Мы первые жители Мандос. Но, я чувствую, кровь полилась, и ее уже не остановить. К Намо придут еще многие, и в числе первых будут мои дети, — сказал он. — А следом все, чьим королем я когда-то звался.

— Но твоя кровь была первой, мой король. Скажи, долго ли будем мы проводить здесь время?

— Я думаю, нет, хотя, что мы знаем о Валар?

Финвэ сел.

— Здесь нет совершенно ничего, что могло бы заставить меня захотеть уйти, — сказал он. — А там, в Амане нет никого, кто ждет меня.

— Королева, — предположил эльф.

— Впрочем, любовь не всегда благо, — продолжил эльф, — Иногда она приносит лишь горести, скорбь, вечную муку.

Финвэ, глянув на него, понял, что тот говорит о себе.

— Любовь создана для счастья, она есть счастье, — сказал он.

— Тогда почему ты был несчастен?

Если бы Финвэ мог ответить на все вопросы этого загадочного эльфа, о котором сам он так ничего и не вспомнил, то ему самому, несомненно, стало бы гораздо легче. Легче жить, жить в чертогах.

Намо не приходил, эльф же ушел куда-то, и Финвэ, сидя в одиночестве, думал. Мысли его были горестны. Скорбь пришла к нолдор, и он, король, был не в силах что-либо изменить. Отчаяние и боль охватили его в один из дней, хотя в чертогах время шло незаметно. Боль была настолько сильной, что Финвэ упал наземь, и в глазах его потемнело.

— Феанор… — прошептал король.

— Не слишком ли долго король нолдор остается в Мандос? — спросила Варда.

Манве не ответил ей, он наблюдал за Намо, который шел к нему.

— Финвэ не готов к возвращению в Аман, — сказал Вала.

— А когда он будет готов? — поинтересовался Тулкас. — Чем он так занят?

— Скорбью о любимом сыне, — ответила Ниенна.

Вызванный в Круг Судеб, Финвэ не видел и не слышал того, о чем говорили Валар. Сказанное ими было непонятно. Он потерял сына один раз, а теперь Феанор был обязан находиться в чертогах. Один. Без права выйти. А он, Финвэ, должен был уйти.

— Твой сын принес проклятие нолдор, — объяснил Манве. — По его вине руки нолдор в крови. По его вине, по его приказу свершилась Резня в Альквалондэ, он виновен в гибели многих эльфов. Слишком многих. Он был дерзок, и будет наказан.

— Века, тысячелетия, эпохи… мой сын не будет прощен?

— Мы прощаем тех, кто желает этого. Никогда Пламенный Дух не желал прощения Валар, никогда не нужны были ему наставления Валар, никогда прежде. Он не попросит.

— И значит, останется в чертогах, — закончил Намо.

— Навечно…

Финвэ поклонился Валар и отошел. Слишком пламенный духом, слишком неудержим, слишком дерзок, слишком смел, слишком презрителен ко всякому, кто не его рода.

— И кто его рода тоже, — сказал сам себе Финвэ. Ему вспомнились многие эпизоды из своей жизни, когда Феанор, казалось бы, почтительный, относился к Финвэ не как к королю, а как к чему-то обычному. А любовь к нему воспринималась им как нечто само собой разумеющееся. Финвэ прислонился к дереву, с тоской взглянул на него.

— К чему здесь деревья? — спросил он.

— Отец?

Финвэ прикрыл глаза, голос старшего, наилюбимейшего сына прорезал тишину Мандос, и король был не в силах сразу же обернуться…

— Почему ты все еще здесь?

У сына был на редкость безразличный голос. Финвэ даже сразу не понял, что Феанор заговорил с ним. Король обернулся, Феанор сидел неподвижно, пристально глядя пустыми глазами куда-то впереди себя. Финвэ вдруг осознал, что на самом деле Феанор не видит того, что впереди. Он видит свои творения и своих сыновей, которые за них борются. А также Моргота — Врага, которого даже он признал непобедимым. Но не приказал отступить…

— Почему? — спросил Финвэ.

— Такова судьба. Воля рока. В мире не останется ни одного, кто мог бы взять мой камень в руки и не получить мое проклятие.

— Твои сыновья умрут.

Феанор кивнул.

— Все умрут.

— Это того стоит?

— Да, мой король. Ты ведь тоже защищал их.

— Я сражался за твою крепость. За жизнь твоих подданных.

— А они позволили тебе умереть, — насмешливо ответил Феанор.

— Получил ли ты то, что хотел?

— А ты?

— Я не вернусь сюда боле, — сказал Финвэ Феанору, когда Намо пришел и в очередной раз позвал его в Круг Судьбы.

Феанор не ответил.

— Неужели ты готов вечность находиться здесь?

Пламенный дух рассмеялся.

— Лучше здесь, чем там!

— Но Аман…

— Валинор? Валар? Нет, хватит.

Финвэ печально посмотрел на него. Куруфинвэ дерзко и уверенно смотрел вдаль. В глазах его не было ни капли печали или скорби. Король понял, что сын для него потерян.

— Прощай, Куруфинвэ.

— Прощай, мой король.

Финвэ слегка поклонился и ушел вместе с Намо, который все это время смотрел на них.

— И в Амане тебе не найти покоя, — сказал ему вслед Феанор. — Ты так же обречен, как и я.

— Обречен?

— Ты потерял навек того, кого любил. Ты не будешь спокоен.

Финвэ на миг застыл. О, как Феанор глубоко ранил своего отца! Но для Пламенного это было привычно. Не первый и не последний раз.

— Я потерял его не в тот день, когда мой сын Куруфинвэ пал на поле битвы, а в тот, когда мой сын оставил надежду для нолдор на примирение с Валар и отрекся от них ради своих творений. Я не король нолдор боле, но и ты мне больше не сын.

С этими словами Финвэ отправился за Намо, не оборачиваясь.