Короли поневоле

Финголфин

Ита Морнэ

Финдекано — Майтимо

Альквалондэ терзало меня, я не знал, что мне делать и дружина смотрела на меня виноватыми глазами, хоть и не произносили мои дружинники ни слова. За Резню нам отвечать придется вместе. Я старался вообразить себе, как я предстану пред Намо, и он спросит меня о Резне. И я не знаю, что ему отвечу.

А сожжение кораблей стало еще одним потрясением. Я думал… эльдар говорили, что нас бросили, я даже слышал, как они говорили, что дружба между Домами всегда была невозможна. Подразумевая, разумеется, нас с тобой, Майтимо. Я шел и чувствовал на себе их взгляды, порой раздраженные "как же лорд Финдекано мог поверить в дружбу феанариона?!", порой сердитые "ты пошел за ним, потащил за собою отца!", но больше сочувствующие. Мне все сочувствовали, меня жалели. Лучше бы они меня ненавидели! Знаешь, как больно, когда оборачиваешься и видишь жалость в глазах тех, кто присягал тебе на верность, кто шел за тобой, подчинялся всем твоим приказам, был твоим другом… Отец молчал, он не напомнил мне о нашей дружбе, он не сказал ни слова о том, что ты меня бросил. Я благодарен ему за это, хотя и не знаю, как сказать об этом.

Я иду, Майтимо, иду за тобой. Я хочу встретить тебя. Мы же были как братья, если помнишь. Я прощу лед, если ты остался мне другом. Я хочу верить, Майтимо! И когда мы останавливаемся для привала, я вспоминаю тебя и Лосгар. Я не хочу, не могу думать, что ты тоже поджег корабли. Я не верю, что в твоей руке был факел. Майтимо! Я не верю в предательство своего брата!

Знаешь, в ледяной пустыне ничего не меняется. Каждый раз, просыпаясь, я видел одно и то же. Лед, лед, только лед. И отец, всегда проснувшийся раньше всех, будто и не спал вовсе, и эльдар. Отец встает и ждет, пока все построятся, возьмут стяги, ждет, пока я подниму дружину, и мы займем место впереди. Я боюсь встретить его взгляд, боюсь, что он все же считает тебя виновным в сожжении кораблей, и я увижу это в его глазах. Знаешь, Майтимо, мой отец не такой как пламенный Феанаро, ты помнишь, он не хотел похода, он был против клятвы, мне иногда становится страшно, что именно я дал ему повод идти. Он пошел за мной. Ты пошел за своим отцом, Майтимо, а я повел отца за собой. В нашей колонне он идет последним, он помогает тем, кто отстал, кто слишком ослаб, кто потерял эстель. Я боюсь потерять эстель, я боюсь поверить в невозможное, Майтимо, дождись меня! Я приду!

И вот оно, Эндорэ. Мы пришли, мы увидели Ангабандо, увидели ваше войско. Многие из нас полегли там, в Хелкараксэ, но вас оказалось еще меньше. Эльдар были разгневаны, думаю, что если бы отец отдал приказ атаковать, мало кто усомнился бы в необходимости этой атаки. Только я… Но отец не захотел сразу же приступать к мести, он пошел к вашему войску и навстречу ему вышел… не Феанаро, Макалаурэ. Я не жаждал видеть Феанаро, но то, что вышел второй сын, было еще более сильным ударом. Я надеялся, я хотел верить… я ждал…

А после роковых слов, которые произнес отец, вернувшись, я почувствовал, что умер. Меня лишили эстель, меня лишили всего. Майтимо! Ты видишь, проклятие Намо, оно преследует нас, тебя, меня, наших отцов, всех нолдор. Проклятие — потерять брата…

Я не знал, что мне делать, я не знал, куда идти, чем себя занять. Мне нечего было делать. Я бродил, не замечая ничего вокруг. А потом, потом вдруг родилась новая эстель, хотя, наверно, только амдир… я вдруг поверил, что Враг мог оставить тебе жизнь. Это уже не эстель, это отчаянье безумца. Я думал недолго, я прибежал к отцу и сказал, что ты можешь быть жив. Майтимо, как был печален его взгляд! Он знает меня очень хорошо, он знает меня лучше, чем я сам себя знаю. Отец, Майтимо, ему не хотелось отпускать меня, я это видел, я это чувствовал, но он знает меня, он видел во мне решимость уйти. А я видел в его глазах страх, что я не вернусь, что я обманусь своей амдир, что Моргот отнимет у него сына. Он молчал долго, и я спросил, согласен ли он, чтобы я ушел. А он… лишь попросил меня вернуться…

Идти в неизведанные края, через долины, в которых гнездятся орки? О, да, это безумие. Я был безумен в тот миг, я шел, не ведая направления, я не знал, что будет дальше. Но никто не посмел остановить меня, орки прятались в расщелины при моем приближении, а я все звал тебя, Майтимо, я кричал, но лишь эхо отвечало мне. И это было невыносимо больно, больнее, чем в Альквалондэ, чем в Лосгаре, я не мог тебя найти! И я вызывал на бой орков, я хотел умереть в бою, убив как можно больше этих тварей, но они прятались. Они бежали передо мной. А я хотел смерти.

Я даже не видел тебя, когда решил запеть. Назло всему этому темному воинству, назло мощи Ангабандо, назло Темному Врагу, назло судьбе. Я взял арфу и запел. Ту самую песню, которую мы пели с тобой в Амане. Казалось, неприступные скалы дрогнули, услышав эти звуки, здесь никогда не звучало подобного. Я пел, отчаявшись, забыв о бедах, я видел лишь нас с тобой в таком далеком Амане, лишь Древа, Валар, праздники… И вдруг услышал, что ты подпеваешь! Я сразу понял, что это ты! Никто больше не мог петь эту песню здесь! Я бросил арфу и побежал на звук, но ты замолчал. Это испугало меня. Я почти поверил, что обезумел, раз слышу твой голос, но в отчаянии закричал:

— Майтимо!

Эхо отбросило мне твое имя, ударив.

— Майтимо! Отзовись!

Прошла вечность, прежде чем ты поверил, что я настоящий, а потом я увидел тебя. Воистину жестокость Моргота не знает границ! Нет пределов его лжи, как нет пределов его злобы. Моя амдир оправдала себя, я нашел своего брата. Но никак я не мог вернуть себе эстель, ты понял, что мне не дотянуться до тебя, это обдало меня ледяной волной страха. Я ведь знаю теперь, что такое лед. Я тоже увидел, что ты слишком далеко, чтобы я помог тебе. И ты попросил застрелить тебя… Майтимо, я плакал… я столько прошел, я столько вынес… я думал, я верил… я терял эстель, я терял тебя… Сейчас я обрел наконец все, что потерял, но должен был сам это уничтожить.

Ты видел, как дрожал в моих руках лук? Я не мог прицелиться, я не видел, куда направляется наконечник моей стрелы, мне слезы застилали глаза. И тогда я воззвал к Манвэ, воззвал, будучи проклятым, будучи преступником, крикнул:

— О, Манвэ Сулимо, Владыка Ветра, помоги моей стреле достичь цели!

Я не хотел убивать тебя! Но твои мучения терзали меня сильней, чем все, что было раньше. Мне хотелось бы разломать эту гору, снести ее всю без остатка! Но я не мог, в моих силах было лишь пустить точно стрелу…

И прилетел орел! Майтимо, он снова возродил во мне амдир! Я снова поверил, что могу спасти тебя. И вот, наконец, после стольких дней мучения, я обнял тебя опять. Но то была не эстель, я не мог освободить тебя от цепи. Я пытался ее сломать, я хотел ее разрезать, распилить, оторвать! Но она была зачарованной мукой, твоей и моей. И снова ты стал просить о смерти. Но не сейчас, теперь я не мог отступить. Я не мог отступить на пороге своей победы.

Прости за руку, Майтимо…