Короли поневоле

Финголфин

Встреча в Эндорэ

На самом деле все было гораздо хуже, чем  казалось, хотя, наверно, если рассудить, все было еще хуже, чем на самом деле. Когда, наконец, ледяная пустыня закончилась, и мы все-таки пришли в Эндорэ, я увидел войско Первого Дома и почти физически, буквально спиной почувствовал, как нарастает напряжение в моем войске. Когда я обернулся, я увидел, что лица моих эльдар мрачнеют, руки непроизвольно касаются мечей, а кое-кто и вовсе ухватился крепко за эфес. Разглядев войско брата, я понял, что если вдруг случится столкновение, то оно будет повержено. Мы победим не искусством, так численностью. И ненавистью… Я вздрогнул, будто стало холодно, как там, во льдах. Сколько моих нолдор погибло там? Скольким я собственноручно закрыл глаза? Я заставил себя отвернуться от своих и обратил внимание на то, что в том лагере решают, кто пойдет ко мне навстречу. Решили, что это будет Макалаурэ.

Это несколько меня рассердило. Неужели мой старший брат даже поговорить лично со мной не желает? И старший сын тоже отсутствует. Или они слишком заняты? Какой-то нолдо подбежал ко мне.

— Государь, может, стоит послать туда кого-нибудь из нас?

Я почувствовал, что мои губы дрогнули, складываясь в усмешку. Усилием я стер ее с лица (еще не хватало!).

— Нет, я должен идти сам.

Он не возразил, хотя, видно было, что ему бы хотелось. Но я слишком хорошо знаю, каково настроение в войске сейчас. И достаточно будет малейшего движения, чтобы здесь началась вторая Резня. Только здесь будет все еще более кровопролитным, потому что мои эльдар станут мстить, а они… я стряхнул эти мысли. Стоит ли обвинять воинов в ошибках вождей?

С каждым шагом я ощущал, что во мне поднимается ярость, переходящая в бешенство. Я столько прошел, я стольких оставил там, я так долго шел, чтобы увидеть брата, бросившего меня. А меня лишили даже этого. Где он?

Макалаурэ подходил ко мне, и вид у него был каким-то обреченным, что ли. Он, кажется… да, он ждет, ждет, когда я подам сигнал к атаке! И чувствуется, что ему уже безразлично, будет ли он сегодня убит своими родичами или нет. Он полагает, что я, не успев прийти, начну мстить? Где мой брат?

Когда мы наконец сошлись, я первый поздоровался.

— Приветствую, Макалаурэ.

— Приветствую, Нолофинвэ.

И замолчал.

— Где мой брат?

Мне показалось, или он вздрогнул? Мгновение он молчал, а потом с едва заметным усилием проговорил:

— Отец погиб у врат Ангбанда.

И смолк. Феанаро погиб… я не успел, к чему привел тебя твой пламенный дух? Каюсь, я не сразу почувствовал скорбь. Молчание длилось долго, потом я спросил, уже ожидая худшего:

— А где Майтимо?

Еще до того, как Макалаурэ произнес решающую фразу, я почувствовал сильный страх. Если и старший феанарион погиб, то… мне захотелось обернуться к Финдекано, как теперь будет жить мой сын? Мне уже не хотелось знать ответ на свой вопрос, но было поздно, Макалаурэ ответил:

— Он тоже мертв.

Почему мне кажется, что Финдекано смотрит на меня? Пытается понять, с кем я разговариваю? Не надо, пожалуйста, мне и так придется сказать, что мой сын лишился друга, за которым пошел. Но я заставил (причем, не думая собственно об этом) себя быть спокойным. Сначала разговоры, эмоции потом.

— Как он погиб?

Мне не хотелось спрашивать об этом, но Финдекано спросит: "как он погиб, отец?". Что я ему отвечу? Макалаурэ, как я понял, было сложно говорить о смерти брата, но он рассказал. О Морготе, о сражении, в котором пал мой брат, о договоре, в котором обе стороны не были честны, о поражении и пленении.

Закончив рассказ, Макалаурэ смотрел на меня, ожидая. Жеста? Взмаха? Атаки? Я отогнал эти мысли. Но я должен был спросить еще одно:

— Макалаурэ, скажи, кто сжег корабли?

Передо мной снова встала огненная заря пылающих кораблей, и языки костра лизали темное небо и море, сжигая нам последние пути к отступлению в нашей ссоре с братом.

Макалаурэ немного помолчал, сложно, наверно, ответить так, чтобы не запятнать имя отца. Хотя… он думает, что я поверю, что идея была придумана кем-нибудь иным?

— Я хочу попросить прощения за Лосгар. Это был необдуманный поступок, — ответил он.

— Мой старший брат, — кивнул я. — Я сожалею о его гибели. И сожалею о гибели Майтимо, — мой бедный сын! Тот, ради кого он преодолел все, погиб. Что я ему скажу? Но прежде, дипломатия. Не хватало нам еще поссориться. Хотя мое войско, кажется, к этому готово. — Как ты видишь наши отношения теперь, здесь, в Эндорэ, Макалаурэ? Будем ли мы враждовать или создадим союз против общего Врага?

Макалаурэ, кажется, этого не ожидал. Сражения, гнева, мести, чего угодно, но, похоже, не этого. Он спросил:

— Твое войско ненавидит нас, разве нет?

— Им пришлось много пережить, — ответил я, им, и мне тоже…

— Захотят ли они быть в союзе с нами? — по голосу его чувствовалось, что он не верит в это.

О, да! Многим, верно, хотелось бы скрестить клинки с феанорингами, заставить их за все заплатить. Я сам шел, чтобы увидеть своего брата, посмотреть ему в глаза, доказать, что… нет, сейчас уже неважно, он умер, отец любил его, я не буду напоминать себе о его предательстве.

— Мы пришли, чтобы победить общего Врага, мы должны быть вместе. Значит, если ваш Дом этому не воспротивится, мы наладим отношения с вами.

Я намеренно выделил слово "ваш", чтобы показать, что мой дом и Третий не станут атаковать. Даже если и хочется отомстить, то только не сейчас, слишком многие полягут здесь.

— Наша ссора будет только на руку Врагу, — добавил я.

Он кивнул.

— Но вряд ли мы сможем сразу забыть все и помириться, — сказал он.

Он все-таки ожидает столкновений. Кто бы не ожидал. Я сам не посмел послать посла, потому что вряд ли тот смог бы договориться о мире.

— Воины могут желать битвы, мы вожди, мы будем договариваться о мире, — ответил я. — Значат ли твои слова то, что между нами не будет вражды со стороны вашего Дома?

Макалаурэ кивнул, тут только я заметил, что я все это время сжимаю в руке меч. Пришла пора его отпустить. Хотя у меня и в мыслях не было им воспользоваться, вид у меня, верно, был тот еще.

— Мы долго шли, мы бы хотели остаться здесь, — я обвел рукой местность, в следующее мгновение понимая, что здесь уже старались обосноваться феаноринги, — Однако, мы можем и отойти в другое место. Я просто не хотел бы, чтобы наши народы слишком часто сталкивались. Нам нужно время, чтобы создать мир.

Макалаурэ снова кивнул.

— Нет, конечно, оставайтесь здесь. Мы начали строить крепости, мы их оставляем вам. А сами уйдем подальше. Я тоже полагаю, что нам всем нужно время.

— Что же, значит, между нами будет мир, Макалаурэ, — сказал я, поклонившись.

— Да, мир, Нолофинвэ. Я рад, что вы смогли пересечь Хелкараксэ.

— Я тоже… До следующей встречи.

— До встречи.

Мы разошлись. Когда я приближался к нашему лагерю, я беспрестанно чувствовал на себе взгляды всех моих эльдар, каждого по отдельности и всех одновременно. Боюсь, среди них действительно много тех, кто бы захотел уничтожить войско Первого Дома. Боюсь, что таких большинство. Но Феанаро нет, а ведь именно он был виновником нашего похода. Зачем же простым дружинникам отвечать за его проступки?

— Мы остаемся здесь, — сказал я им, — Первый Дом отходит дальше.

Ко мне подошел Финдекано, а я не смог сразу посмотреть ему в глаза. Он с такой надеждой и таким страхом следил за выражением моего лица, что я долго молчал, прежде чем сказать:

— Майтимо погиб…